От Аккона до Мальборка. Детективно-историческая хроника - З. Нуда

Здесь можно говорить, не опасаясь сторонних ушей за соседними столиками. Дополнительная мера безопасности – разговор на польском языке. Все-таки в Москве случайно встретить говорящего на польском или как минимум понимающего польский – малореально.

Как ни странно, встретиться нам с Ежи удалось вовремя, не взирая на ловушку, в которую я попал на паркинге. Пришлось мне срочно закрыть машину и, не выпуская Ежи из виду, ловить частника. Тормознул молодой парень на потрепанной 523-й «Бэхе», лихой и азартный. Когда я ему сказал, что в красной тонированной «девятке» едет жена, и надо глянуть, куда она едет, – в нем воспылал азарт гонщика-профессионала, выпоняющего секретное задание! Держался на безопасном расстоянии двумя рядами правей, пару раз нарушил на светофорах, чтобы не потерять «девятку» и был в полной растерянности, когда на Новокузнецкой увидел здоровенного мужика в «макинтоше» и шляпе, с трудом выползшего из салона. Я извинился, сказал, что видимо, перепутал: красных «девяток» столько, что все возможно! Расплатился с ним, как договорились, и вышел. Покрутился невдалеке от Ежи, торчащего у выхода из метро, никого подозрительного вокруг не обнаружил.

И вот мы сидим, знакомимся с меню в «Гляссе». Мне приходится переводить и растолковывать растерянному австралийцу значение каждого названия. В конечном итоге, останавливаемся на запеченой свиной лопатке с гарниром из свежих овощей, воловане (не мог я удержаться!), кофе и соке. Это все в двойном экземпляре. Ежи, с учетом своих габаритов, заказывает еще заливное из семужки с хреном, рулетики из украинской шинки с творожно-чесночной начинкой и бокал красного вина. Для начала. Десерт – закажем дополнительно.

– Очень странные вещи происходят, пане Анджею, – не дожидаясь еды, приступает к делу Ежи. Мое имя он произносит на польский манер. Хотя это странно: я же не называю его на русский манер Юрием. Да мне все равно, пусть хоть Биллом кличет.

– Да я уже заметил странности. Помимо того, что у меня в квартире человек умирает, в нее еще и вламываются, стоит мне отлучиться всего на один день.

– Да??? Все-таки это произошло? – Ежи искренне изумлен. – Не думал, что это произойдет так быстро.

– Что значит быстро? У взломщиков целая ночь была в распоряжении!

– Я имею ввиду, что возникнет благоприятная ситуация для этого…

– Так, давайте поподробнее. ЧТО вы знаете, от КОГО вы знаете и ЧТО еще надо ждать в ближайшее время? – Выпаливаю вопросы, которые не задать нельзя.

Я знаю немного. У меня только догадки. – Ежи пожимает плечами

– Хм, у меня тоже есть догадки, но они, мне кажется, намного дальше от реальности, чем ваши. Так что я готов слушать.

– Тогда я начну с момента заселения в отель… С момента, как мы расстались. Я поднялся на 6-й этаж, получил у дежурной по этажу ключ, начал располагаться на ночлег. Время-то позднее уже было. И тут стучат в дверь! Сначала тихо, потом громче, настойчивей. Нетерпеливый кто-то. А я – в туалете! С унитаза, так сказать, сняли! Я сначала думал, что это дежурная что-то хотела сказать. А в дверях – два бритоголовых мужика с меня ростом, причем, один – с пистолетом в руках. Затолкали меня вглубь комнаты, хоть я и пытался возмущаться и сопротивляться, усадили в кресло и начали задавать вопросы…

– По-русски??

– Нет, конечно, по-польски. Но с очень сильным акцентом. Подозреваю, они из Вильна, из Литвы…

– А как они попали в гостиницу?

– Мне тоже хотелось бы это знать. Но если по манерам судить, – это люди, у которых такой вопрос, – не проблема. Да и охрана на входе в отель символическая.

– Ну, тогда вопрос, откуда они узнали о вашем местонахождении, отпадает сам собой: они вас «вели» еще вместе с Барбарой и были свидетелями того, что ее увезли на машине с красным крестом. Но что же их интересовало?

Официант выставляет на столик напитки и кофе. Мы на минутку затыкаемся. Точнее, Ежи замолкает. Видимо, не хочет, чтобы даже кто-то слышал, что он не по-русски разговаривает.

– Так вот. Интересовало их все, что происходило в квартире в тот вечер, особенно, как вела себя Барбара, что она делала, выходила ли она из комнаты куда-то, оставалась ли одна, без нас, о чем спрашивала, что говорила. Расспрашивали детально об обстановке в квартире, о расположении мебели, разных предметов. Короче, у меня сложилось впечатление от этого набора вопросов, – если их сложить вместе и проанализировать, – что она была у вас НЕ случайно, с каким-то заданием, должна была что-то сделать, но не смогла…

…И теперь им нужно было ЭТО сделать самим… Для этого их интересовало, что и где в квартире находится, чтобы легче было ориентироваться ночью…

– Но это не квартирные воры, мне кажется… – резюмирует Ежи.

– Почему такие выводы?

– Они заставили меня рисовать план расположения квартиры и вещей… Но их не интересовали ценные вещи или наличие сейфа, к примеру. Основной акцент не на видео и прочую технику, а на то, что НА шкафах. Ну и точная хронология действий Барбары. По минутам! Как повернулась, куда посмотрела, где сидела, кто куда, как и за кем проходил… Вот у меня такое впечатление, что был разработан поминутный сценарий поведения Барбары, и им надо было проверить, отклонялась она от сценария или нет…

– А в итоге, из квартиры исчез ваш букет роз… И все. Правда, вместе с вазой… – теперь уже резюмирую я.

– С вазой??… Вазы обычно на полу стоят, если большие, на подставках или на шкафах… Это какая-то ниточка… Не она ли их интересовала больше всего? А что это за ваза? Что-то ценное?

– Для меня – да. Это память о работе в Польше. Но это обычный так называемый хрусталь… Симпатичного фиолетового цвета, приятной и удобной – устойчивой – формы. С цветами, сколько ни напихай в нее, никогда не опрокидывалась, потому что нижняя часть объемная, овальная, почти шаровидная, вмещает много воды… Центр тяжести за счет этого придает ей устойчивость.

– Это не существенно. Важна история этой вазы, мне кажется… Как она к вам попала?

Я пересказываю в нескольких словах все, что помню и что может оказаться значимым во всей этой дурацкой истории… Историческую ценность этого куска стекла мой рассказ не повышает ни в моем понимании, ни в умозаключениях Ежи.

Больше ничего интересного для себя выудить из австралийца не получается, кроме того, что ему было приказано сидеть в Москве примерно до конца недели, дней пять, и ждать указания от этих литовцев. Они позвонят и скажут, когда ему можно умотать из Москвы. Дали понять совершенно однозначно, что знают каждый его шаг. Конечно, вероятность того, что в «Гляссе» мы сидим под их зорким надзором, велика, но делать уже нечего. К тому же исключать возможность блефа тоже нельзя: свои дела решили и улетели из Москвы. В четверг-пятницу позвонят Ежи из Вильнюса на мобильник, скажут: свободен! А он тут сиди, трясись пять дней!

В течение получаса расправляемся с заказанными вкусностями и договариваемся расходиться по одному… На всякий случай. С небольшим интервалом. И при этом пробуем провериться на предмет «наружки». Проверку я беру на себя. Оставляю Ежи сумму за свой ужин, чтобы не напрягать иностранца хоть в этом, выхожу из кафе и тащусь, не торопясь, в сторону метро. Улица – с односторонним движением. Чтобы перейти на противоположную сторону, нужно остановиться, оглянуться на транспорт, пропустить машины и переходить. Хороший способ естественно оглянуться на тех, кто следует сзади. Потом можно покрутиться по переулкам, найти такой же естественный способ провериться: вдруг повторно какая-то физиономия или фигура мелькнет! Это будет уже зацепка.

Но на все это есть лишь 20 минут: время, которое Ежи себе зарезервировал на еще один бокал вина в гордом одиночестве. Потом он выйдет из кафе, и нужно незаметно проконтролировать поведение прохожих вокруг: вдруг кто-то будет выделяться своим тщательно скрываемым вниманием к «макинтошу» со шляпой… Во! Страсти шпионские!…

2. День третий. Воскресенье

«Ум служит нам порою лишь для того,

чтобы смело делать глупости».

Екатерина II считала, что каждый русский в глубине души не любит иностранцев. А мне кажется, она была неправа. Я русских не люблю… Не всех, конечно, но многих. Когда потолкаешься в людных местах, насмотришься на подвыпившие или еще не протрезвевшие физиономии, на юнцов, пьющих пиво «из горлА» («имидж —ничто!!») в метро, на улице, – да везде, плюющих под ноги, из открытой двери машины в пробке… Уже этого достаточно, чтобы ненавидеть. Тем более, если у тебя была когда-то в жизни возможность увидеть таких же городских обывателей, но с несравненно другим уровнем культуры. Почему-то такие обыватели обитают за границей, а не в Москве. Видимо, нашей стране нужен другой народ!